– По сложившейся традиции, – ответил он так же спокойно, – мужчина действительно является более активной стороной, и обычно он выбирает время и место.

– Ха! – От возмущения она чуть не выскочила из кресла, но ограничилась лишь тем, что направила в сторону Рогана осуждающий взгляд, подкрепленный вытянутым указательным пальцем. Вместе с тем все мысли о возможном романтическом приключении с подобным человеком развеялись как дым. – Можете убрать ваши традиции куда подальше и забыть о них! Я, во всяком случае, их не признавала и не признаю! Позвольте вам напомнить, что на носу уже двадцать первый век, и женщинам давно позволено выбирать самим. Что большинство из них и делает, если вы заметили. И я в том числе. – Негодуя, она все-таки привстала с места, но тут же плюхнулась обратно. – Если я и выберу вас, Роган, то исключительно тогда и там, где захочу!

От последних ее слов он чуть не лишился дара речи. Не слишком склонный к смущению, он почувствовал себя неловко в своем собственном доме, в своем кабинете.

– Да, Мегги, – сказал он после некоторого молчания, – все-таки прав был кто-то из древних, сказавший мудрые слова: язык мой – враг мой.

– Не знаю, что он имел в виду, этот умник, а я говорю о мужчинах определенного типа. Которые вроде вас считают, что удел женщины покорно следовать всем его приказаниям и прихотям и терпеливо дожидаться, пока он обратит на нее свой благосклонный взор. И вообще ей следует вести себя, как святой: ни слова упрека или несогласия не смеет сорваться с ее розовых губ. И лишь по мановению руки мужчины, и в тот миг, какой он возжелает, она обязана превращаться в страстную тигрицу с самыми безудержными фантазиями. Однако только до той поры, пока он не зажжет свет и не скажет, что теперь она может уходить.

Роган давно уже переборол внезапный приступ неловкости и слушал ее, пряча улыбку в свой бокал с бренди.

– Что ж, – с усмешкой сказал он, когда она в конце концов остановилась, чтобы перевести дыхание. – Вы удивительно красочно все изложили. А мне-то грозило так и умереть невеждой. – Глупец!

– Зануда! – парировал он любезным тоном. – Не хотите чего-нибудь на десерт?

Она откашлялась, потому что першило в горле. Подумать только, что были мгновения, когда казалось, этот человек нравится ей! По-настоящему нравится! Нет уж, во всяком случае, не он!

– Хочу! – сказала она резко. – Но не стану отвлекать из-за этой ерунды бедную девушку, которая вас обслуживает, от телевизора или флирта с дворецким. У вас ведь есть дворецкий, я не ошиблась?

– У меня есть дворецкий, но ему уже семьдесят шесть и, думаю, он не слишком интересуется флиртом с горничной.

– Много вы знаете о людях в этом возрасте! – Она встала наконец со своего места, подошла к полкам с книгами. Ого, все в алфавитном порядке, по фамилиям авторов! Иного она и не ожидала от Рогана. Вот он уж настоящий зануда – дотошный, пунктуальный, въедливый.

– Как ее зовут? – не оборачиваясь, деловито спросила она.

– Кого?

– Вашу служанку.

– Вам нужно ее имя?

Мегги провела пальцем по тому Джеймса Джойса.

– Нет, мне интересно, знаете ли вы ее имя. Считайте мой вопрос одним из видов тестирования.

Роган приоткрыл рот, потом закрыл его снова. Он был рад, что Мегги стоит к нему спиной. Собственно, для чего ему знать имя одной из служанок? Колин, Морин? Черт! Все равно, ведь с ними имеет дело дворецкий. Бриджит? Нет! Да ну ее к чертям!

– Нэнси, – сказал он наугад. Он был почти уверен, что Нэнси. А впрочем… – Она поступила к нам недавно. По-моему, не больше пяти месяцев назад. Может быть, хотите, я позову ее, чтобы она вам представилась?

– Нет, спасибо. – Мегги уже продвинулась от Джойса к поэту Китсу. – Мне все понятно. Скажите, а кроме классики, у вас в доме есть какие-нибудь книги? Про какое-нибудь леденящее кровь убийство, с которым не скучно было бы провести время?

Убийство! Его коллекция первых изданий книг считается одной из лучших в стране, а ей подавай какой-то паршивый триллер! С трудом сдерживая негодование, он сказал:

– Полагаю, вы найдете здесь произведения Кавалерственной Дамы Агаты, если поищете.

– Англичане! – кисло заметила Мегги. – Они недостаточно кровожадны, если не описывают, как чертовы сторонники Кромвеля уничтожали в свое время аристократов. А это что? Данте на итальянском.

– Мне кажется, это довольно естественно для Данте.

– Вы знаете этот язык или держите книгу так, для показа?

– Во всяком случае, разбираюсь в нем достаточно прилично.

– Я тоже. Училась там целых три года. В Венеции. – Она усмехнулась. – Но лучше всего, пожалуй, знаю уличный сленг. Так что меня нельзя пускать в приличное общество.

Она пошла дальше вдоль полок в поисках чего-нибудь более современного.

– Тут я с вами вполне согласен. – Он тоже встал и прошел к дальним полкам. – Идите сюда. Здесь наверняка то, что вы ищете. Вот, возьмите, – он протянул ей книгу под названием «Красный дракон». – Под этим переплетом нескольких человек убивают самым жестоким образом.

– Прекрасно. – Она сунула книгу под мышку. – А теперь я попрощаюсь с вами, чтобы вы могли вернуться к работе. И еще раз спасибо за кров и пищу.

– Пожалуйста. – Он уселся за стол, взял ручку, повертел в пальцах. – Я собираюсь выехать завтра из дома в восемь. Столовая по этому же коридору налево. Завтрак подают начиная с шести утра.

– Ручаюсь, в это время он мне не потребуется, но к восьми я буду готова. – Внезапно она приблизилась к нему, оперлась на ручки кресла, лицо ее оказалось почти вплотную к его лицу. – Знаете, Роган, мы так блестяще несовместимы друг с другом, как только можно этого желать!

– Это тот редкий случай, – едко ответил он, – когда я не могу не согласиться с вами.

Ее кожа, там, где воротник платья не закрывал шею, пахла, как сам грех.

– И потому, – с иронией продолжила она, – наши отношения так странны и очаровательны, не правда ли? Ведь они построены на том, что между нами нет ничего общего.

– Абсолютно ничего, – сухо подтвердил он. Его взгляд упал на ее губы, задержался там и опять уперся ей в глаза. – Или что-то есть, но очень шаткое.

– Мне всегда нравилось качаться на качелях. Она нагнулась еще больше, всего на какой-то дюйм, и слегка прикусила зубами его нижнюю губу.

Словно острие копья пронзило его вдруг – стремительный жар разлился по его телу.

– Что касается меня, я предпочитаю твердую почву, – пробормотал он, когда она выпрямилась.

Он надеялся, что при этом голос его тоже был достаточно тверд.

– Знаю, поэтому мы для начала попытаемся на нее встать. Спокойной ночи.

С этими словами она, не оглянувшись, вышла из комнаты.